|
|
Сказка про Конька-Горбунка от автора дурака
В этой сказке много прока. Правда служит в том зароком. Извините, есть пиздеж, Оный учит молодежь.
* * * Ветры вольные поют, Птицы в поле гнезда вьют, Клещ вонючий впился в руку, Псы ебут на горке суку,- Вся Россия на ладони: Утонула в самогоне, Разлилась по белу свету Белым, блятским, бабьим летом. Где-то красная девица На хую сидит, как птица, Лижет яйца, как конфету, И читает сказку эту. Да кричит: «Что он плетет?» А кого это ебет?! Помолчи пока, паскуда, Это ; присказка покуда, Сказка будет впереди. Так что лучше не пизди.
Жил старик в одной деревне. Вбил старуху хуем в землю, И осталось у него Поле, хуй, да ничего. Правда, он имел три сына. Старший - умный бел детина: Мог считать до десяти, Баб ебать, коров пасти. Жаль, что был гермофродит - Сам ебет - и сам родит. Средний умный, но не сильно: Жрал водяру, как скотина, И, напившись часто в стельку, Ссал на чистую постельку. В общем, был и так и сяк. Младший - вовсе был дурак! Целый день с печи не сходит, Всякую хуйню городит. Вот уж двадцать пятый год Всю работу в рот ебет! В общем, так: у той семейки Жизнь вилась, как в поле змейки, Но на пятую седьмицу Хтой-то ебнул всю пшеницу. Стал старик совет держать, Волоса на жопе рвать! Наточил топор до звону, Ебнул литру самогону, И всю ночь ходил дозором… У соседки под забором. Трудно было старику Быть все время начеку! Только утро - он к крылечку: «Спите, бляди, там, на печке?! Я ж, как ебаный шакал Ночь по полю проскакал! Да к тому же был мороз - Ажник хуй к лаптям примерз!» Дети двери отворили, И отца в избу впустили. Стали спрашивать его: Не видал ли он чего? Дед пупок перекрестил, Жопу в койку опустил, И промолвил, что покуда Не видать его, паскуду, Чтоб ему, ебена мать, Жопу вилами порвать, Да свинцом ее залить, И горохом накормить!
Поздний вечер наступает. Старший сторож заступает: Приосанясь, помолясь, Первачом залившись вгрязь, Он отправился в дозор К будке, где вахтил Трезор. И до зорьки, во дворе Спал в собачьей конуре. Только утро - он к порогу. Загибает в мать и в Бога: «Открывай, ебать вас в рот! Страж стучится у ворот! До того, скоты, набздели, Что все окна запотели! Я же весь опизденел Пока во поле сидел! Поднялся старик с кровати: - Не пизди, ядрена матерь! А скажи-ка мне, шакал, Вора в поле не встречал? - Не видать его, скотину, Хуй ему, паскуде, в спину! Побоялся, видно, он, Что следы его найдем!
Солнце скрылось за горою. Средний брат, хуями кроя, Взявши вилы и топор, Направляется в дозор. Только вышел на крылечко, - Сразу екнуло сердечко: Темень, как у негра в жопе, А в лесу, у старой топи, Жутким голосом орут. Будто лешего ебут! «Свят! - вскричал он, - Мать-царица! Хуй с ним, с полем, и с пшеницей!» Почесал свое яйцо, И забрался под крыльцо. Там до зорьки прохрапев, В дверь ломиться стал, как лев: «Ах, вы, подлые собаки! Я замерз, а вам до сраки? Открывай, ебать вас в рот, Страж стучится у ворот! Братья двери отворили, Караульщика впустили, Стали спрашивать его: Не видал ли он чего? - Не видал! Клянусь башкою! Повстречался б вор со мною, Я бы с ним поговорил, Ежли б сразу не убил! Трахну хуем по горбу - Пополам перешибу!
Как за морем-океаном, В охуенно дальних странах, На отмели, как в постели, Почитай уж три недели, В жопу пьяный, как паскуда, Охуевший, чудо-юдо Чудо-юдо рыба-кит На жене моржа лежит! Эй, послушай, люд честной! Эта сказка - не говно! Сказка сказывалась лихо - Да проходит время тихо. Быстро, православный люд, Только жен чужих ебут! Так зальем же водкой рожу - И рассказывать продолжим.
День проходит. Ночь приходит. Вся семья кругами ходит: Время в поле заступать, А Ивану - поебать! Братья молвили Ивану: - На-ка, ебни полстакана, И пиздуй на сенокос, Чтобы вор нас не обнес! - Ну-ка на хуй! - молвил Ваня, - Сторожите поле сами! Тут старик промолвил сыну: - Ночевать кончай, скотина! Ты, заметила семья, Жрешь уж больно дохуя! Мы пахали, мы косили, Хлеб к обеду приносили. Ты же, ебаный шакал, Хуем груши оббивал! - Старый, списанный болван! - Осерчав, сказал Иван, - Ты же знаешь: к самогону Полагаются лимоны, Лучше закусь не найти. Нахуя ж в дозор идти?! Тихо, старое говно, Спать пора уже давно! - Вот мудак! - промолвил папа. - У меня в столице «лапа», Я куплю тебе, Иван, Красный, шелковый кафтан. До того кафтан пригожий, Что с твоей дурацкой рожей Можно хоть в калашный ряд, ; Заебательский наряд! Делать нечего. Дурак, Взяв с собою двух собак, Марганцовку и топор, Направляется в дозор.
Тишина кругом, аж слышно, Как в траве ебутся мыши. Ветер песенки поет, Холод косточки ебет. Встал Иван, взглянул кругом: Что за блятство? - Никого! Напиздели братья, знать? Ну да в рот его ебать! Вот в соломе отосплюся, И пойду ебать Марусю. А пшеницу те врали Видно бабам проебли! В ближний стог Иван нырнул, Четвертинку наебнул, Покрестился, помолясь. Дескать, вахта началась!
…Просыпается Иван, Чует: что за балаган? Шум такой, как будто тут В жопу дъявола ебут! Огляделся - охуел! - Значит, дед не напиздел - Лошадь по полю бредет, И пшеницу, курва, жрет! Ажник хруст на все село, Чтоб тя, падла, пронесло! К ней Иван подкрался раком, И орлом взлетел на сраку. Повернувшись, налету, Трахнул хуем по хребту: - Ах ты, кляча, хуй те в дышло! Что, пшеницу пиздить вышла?! Я щас дам тебе пожрать, Будешь соколом летать! Лошадь вскачь по целине Понеслась, опизденев. А дурак вцепился в холку: - Матку вырву, шалашолка! Будешь помнить, патаскуха! И, поняв, что «дело глухо», Лошадь молвит: «Брось пиздеть! Коль сумел ты усидеть, То, в течение трех дней, Я рожу тебе коней. Сразу двойню. Блядью буду, Кони выйдут просто чудо! Все в покойного отца - Племенного жеребца. (Окочурился, тщедушный!)» - Попизди! Приятно слушать! Наеби-ка ты вола - Срака у него гола! - Не пизжу, крестная сила! - Говорит ему кобыла. - А в придачу обещаю Небольшого разъебая, Златогривого конька - Скоростного горбунка! За таких коней, мой милый, - Говорит ему кобыла, - За тобой пойдет налево И красотка королева. Раком встанет даже царь, Православный государь! Но конька оставь-ка, друже! - А кому он на хуй нужен?! - Не смотри, что он горбат. Собутыльник - просто клад! Баб ебет, и матом кроет. От дождя тебя укроет, На похмелье стопку даст, Не обманет, не продаст! С ним хоть к черту на рога, Если жизнь не дорога!
Вот и утро наступает. Ваня лошадь запирает В старый брошенный сарай: - Стой, паскуда, и рожай! И с улыбкою хмельной Направляется домой, Напевая песнь со смаком «Наклонились бабы раком». Ебнул в дверь, и молвил сонно: «Просыпайтесь, мудозвоны! А не то, - как ебану, - Разлетится по бревну, И накроется пиздом Этот старый, блятский дом!» Пнул ногою раза два - Ажник ебнулась труба! И от крика просыпаясь, Братья чуть не обоссались: - Кто стучится сильно так? - Это я, - Иван-дурак! Голова трещит от пьяни. Есть там что-нибудь в стакане? Братья двери отворили, Караульщика впустили, Стали спрашивать его: Не видал ли он чего? Тут Иван, хлебнув, вина, «Заправляет пиздуна»:
- Притаился я в стогу, И пшеницу стерегу. Вдруг - гляжу - огромный бес, Взявши хуй наперевес, Начал по полю скакать, И пшеницу оббивать. Я, конечно, обозлясь, Топором по херу - хрясь!!! И отрубленным трофеем Надавал ему по шее! Гнал пинками до болот! Будет знать, ебись он в рот! Услыхав такой рассказ, Дед заржал, как педераст, А братья по три часа На крыльцо ходили ссать: - Вот так дурень насмешил! - Чуть нас жизни не решил! - Не могу! Помру от смеху! А Ивану делать нехуй: Лучше, - поговорка есть, - Переспать, чем недоесть!
В тридевятом государстве, В тридесятом чудо-царстве, Девяносто миль езды, Есть принцесса без пизды. Грусть-печаль бедняжку гложет: Пить-то пьет, да ссать не может! Почитай, четвертый год Без пизды она живет! А когда пизда найдется, И принцесса засмеется, Старый ебарь рыба-кит От моржихи убежит!
Так нальем, и скажем дружно, Что давно бы выпить нужно, Покреститься, помолясь, Дабы сказка началась!
Снова утро наступает, Снова ночь в тумане тает, Наш Иван, расправив плечи, Выход силой сделал с печи, И поплелся спозаранку На зеленую полянку, Где в заброшенном сарае Собралась рожать гнедая. Открывает Ваня дверь… Охуел: вот это зверь! Рыжий, маленький, горбатый, Хуй, что ржавая лопата. А кобыла, сучья мать, Умудрилась увзъебать. Два коня - сплошные кости! Побелел Иван от злости И промолвил: Ах ты, черт! Лучше б сделала аборт! Говорит ему зверек: - Вот пройдет недельный срок, И из этих разъебаев Выйдет двойка вороная. Ты на них глаза разуй! - Помолчи, горбатый хуй, Сам, наверно, не болван! - Говорит ему Иван. - Ты-то сам, какой породы, Жертва северной природы? - Хуля с дурнем говорить? Дай-ка лучше закурить! Дал Иван ему пинка - И не стало горбунка- Метров тридцать пролетев, Хуем дерево задев, Обосравшись налету, Распиздился на версту: - Ах ты, тля! Кривая рожа! Что ж ты, ебаный безбожник, Корешей так сильно бьешь? Аль своих не узнаешь?! Я ж, хозяин, - твой конек, Собутыльник-горбунок! - Так бы сразу и сказал! Я тя, братец, не узнал. Ну, вставай! Хорош валяться, Будем пить-опохмеляться!
…Как-то вечером, в избушке, Первача въебав по кружке, Не налив ни капли деду, Братья завели беседу. - Что-то дурня, в самом деле, Не видать уже неделю! Пьет, как сука, кажен день! Это что за хуетень?! - А еще вчера слыхал я, - Средний брат сказал, икая, Что у Ваньки денег тьма! А горбатый сатана, Тьфу, не к ночи будь помянут, Вместе с дурнем водку тянут! - В общем, продал черту душу! Оттого, так сильно глушит! Значит, надо последить, Где он денежки хранит?
В полночь, пьяный, как собака, Не поймешь: где нос, где срака, Утверждая, будто он Чуть ни сам Наполеон, Буквой «зю», в грязи по уши Привалил дурак Ванюша. Отпиздячил пол забора, Ебнул в ухо пса Трезора, И, взобравшись на крыльцо, Дернул деда за яйцо. Дверь открыл, разбил окно, Братьев обозвал говном, И загнал их под кровать С криком «В рот вас всех ебать!!!» Обоссал в углу икону, Звал Христоса мудозвоном, И грозился Божью мать Раком в сраку отодрать. Богохульствуя, насрал На апостола Петра, Мать-царицу звал «пиздой», Хуй обмыл святой водой, И уже к концу ночи Развалился на печи.
Есть на острове Буяне Парень с толстыми губами, Тот, который после бани Хуем мух гоняет в бане. Чем его так мухи манят? То ли Колю? То ли Ваню? То ли Гришу? То ли Саню? ; Пораскиньте-ка мозгами! Хорошо! Не будем спорить: Звать его - Казанцев Боря. Отодвиньте стопки, люди, За него мы пить не будем! Сказка - ложь, да в ней намек, - Добрым молодцам урок!
На заре, с дурной башкою, Весь зеленый с перепоя, Хоть крестись, да «свят» кричи, Ванька ебнулся с печи. Кое-как подполз к порогу, И в забор упершись рогом, Зарычал голодным львом, И опошлил все кругом. Ну, а братья - тут как тут! За Иванушкой секут: Дескать, что ебать му-му - Не пора ли в путь ему? А Иван въебал чекушку, И поплелся на опушку, Где, взобравшись на пенек, Поджидал его конек. Поздоровался степенно: -Ты, мудак, какого хрена За бутылкой не слетал? Аль бояться перестал?! Горбунок вздохнул печально: -Обижаешь, - мол,- начальник! Я скажу тебе по дружбе- Это службишка -не служба. Служба будет впереди. Так что стой и не пизди! Вынул скатерть-самобранку, Говорит: «Колись, засранка!!!» И пред ними, сей же миг, Появилось «на троих».
Братья тот час же к сараю. И от жадности сгорая, Смотрят в щели на стене, В сей же миг опизденев: Ай да кони! Кони -чудо: На копытах изумруды, Удалые, вороные, Гривы в кольца завитые! И, решая, чешут грудь: Пиздануть? Не пиздануть? -Как же быть, хуйня какая, - Старший брат сказал, икая, - Пиздить, -вроде бы оно Получается грешно. А взглянуть с другого края - И пойдет хуйня другая- Ты мне, братец, растолкуй: Нахуй кони дураку? -Пизданем -и дело глухо! Все-равно пропьет, синюха! Мы же можем с двух коней Получить пятьсот рублей.
Дело в шляпе: реки в ноги, И к столице, по дороге, Нализавшись первача, На телеге грохоча, Распугав ворон в округе, Привязав коней к подпруге За алмазную узду, Братья в город их везут. На дороге -толпы люда Повторяют: «Эко чудо! Вот так кони! Хошь -не хошь, Лучше в царстве не найдешь!» И добавили со злобой: -Повезло же долбоебам! Ты ж -хоть сдохни в борозде - Хуй на рыло, и пиздец!
В этот миг, конек с Иваном, Осушили по стакану, Стали скатерть теребить: -Расколись! Пора налить! Быстро водки нам, на пару! -Хватит! Нехуй пить на шару! Позабавились и ша! - Молвит лошадь алкашам. Взял Иван ее в охапку: -Ах, ты ебаная тряпка! Аль не чуешь, что орешь?! Погоди ж, ядрена вошь! Ты еще, ебло свиное, Смеешь лаяться со мною?! Я тобою поутру Коням сраки подотру!
За горами, за долами, За высокими горами, Там, где солнце с неба сходит, Всяка нечисть тучей бродит, Даже звери говорят, У Гвидона, у царя, Во дворце из изумруда Чудо -гусли - самогуды! Заиграют, замурлычут - Словно шилом в сраку тычут - Долетишь, не отдыхая, Пулей, раком до Шанхая! Ноги так и понесут! Но пока не в этом суть: Не пора ли за Ивана Ебануть по полстакана? Наливой, давай пострел, Что-то голос мой подсел. Веселись, честной народ! Сказке ж будет свой черед.
Вдоль села бредет, тоскуя, Горбунок с распухшим хуем. А Иван, с тоской во взгляде, От какой-то грязной бляди, Сев на скатерть, как в седло, Вытирает гривой лоб На ебле своем сусальном После ночи сексуальной. ; Отходняк у алкаша. Он к сараю. В двери шасть! Приподнял фонарь повыше…. Только стены, пол, да крыша. И лежит у самых ног Задубевшее говно. Поглядел опизденело… Даже срака поседела! И что было в дурне сил Тут Иван заголосил. Головою бьется в двери: ; Гой вы, кони, кони звери! Где ж вы, мать вашу ети? Не могу я вас найти! Не пойму: какая сука На чужое тянет руку?! Чтоб его на свете том Черт кормил одним говном! Тут конек, следы понюхав, Говорит: «Не ссы, Ванюха! Хватит дергаться в говне! Братья ебнули коней! Вот те крест! Я чую жопой. Так что, брат, еблом не хлопай, А ступай скорей в амбар: Срочно нужен скипидар! Вмиг, Иван, ругаясь громко, Запихал шмутье в котомку, Взял ее наперевес, Горбунку на спину влез, Набок хвост ему свернул, Скипидар туда плеснул… Туча пыли, дикий крик… И буквально через миг По дороге на столицу Он помчался, аки птица!
Под Иваном версты тают. Братья смотрят: Мать святая! И смекают: нам ей-ей Выгорает пиздюлей! ; Видно воры, аль бандиты! ; Средний сын сказал сердито. ; Так что, братец, вожжи брось. Не пора ли жопу в горсть? ; Нам не скрыться в чистом поле! Да свршится Божья воля! Помоги, Иисус Христос! ; Толстый хуй тебе под нос! ; Говорит Иван, подъехав. Братья видят: делать нехуй, Нужно дурню бить поклон. Шибко злой по пьяни он! ; Дорогой наш брат Ванюша! Брось оглоблю, да послушай: Сам ведь должен соображать, Что настало время жать, Урожай везти в столицу. Но пришел пиздец пшенице! Подлый тать до колоска Весь посев перетаскал! Как с такой нуждою сладить? И решили в стольном граде Мы загнать твоих коней За четыреста рублей, Да купить тебе сафьяну, Пора шелковых кафтанов, Позолоченный кушак… - Так-то так! - сказал дурак. - «Заебешься» с мягким знаком? Ловок ты пиздеть, однако! Получается хуйня: Чтож не взяли вы меня?! Старший брат достал бутылку. Почесал Иван в затылке… - Продавать - так продавать! Едем, мать его ебать!!!
Едет сутки. Едут двое. Месяц выплыл над травою. Волки вышли из чащоб И завыли, мать их еб! Дело, стало быть, к ночлегу. Братья влезли под телегу, И до самого утра Раздавался гнусный храп. - Застонали, захрипели! Тут и так ебет с похмелья! - Говорит Иван коньку - Мож, давай по трояку? - Да! Идея неплохая! - Говорит конек, вздыхая, Только где чего найти? До жилья семь верст пути! Вдруг, вдали, за черной чащей Засверкал огонь манящий! Ярок, светел, и горяч. - Гонят, видимо, первач! И без лишних разговоров, В дальний путь собравшись споро, Прямиком, по пахоте, Други скрылись в темноте..
Едут час, а может боле. Обогнули розу полем. Смотрят: Во бля! В чем секрет? - Есть огонь, а дыма нет! - Наебались мудозвоны! Тут не пахло самогоном! - Говорит Иван коньку. - Что-то тлеет на суку! Я его в упор не вижу! - Подойдем-ка, брат, поближе! Коль пришли, то поглядим: Что тут есть, и где тут дым? Подобрались. На опушке Старый пень. На нем игрушка. И блестит игрушка та Будто яйца у кота! - Мож, привиделось по-пьяни, - Горбунку промолвил Ваня, - Но скажу: Ебись ты в рот! Что за дивное перо? - Есть чему, брат, подивиться! Тут лежит перо Жар-птицы! Стало быть, на пне ее Кто-то пиздил, или еб! - Суну в шапку ради смеха. Вот потеха так потеха! - Кто ее тут, Ваня, драл? Не поймать бы три пера!
В чистом небе звезды ходят, Хороводы месяц водит, А на матушке землице По ночам блядям не спится. Очень любит слабый пол Покрупней стоячий болт.
Много времени, аль мало, Только все же пробежало. Прибыл царь на данный смотр. Гомонит честной народ! У огромной бочки пива Похмеляются лениво, Хуй забивши на парад, Шесть стрельцов, его солдат. Под ногами ружья, ранцы... - Привести сюда засранцев! - Ебнув чарку первача, Царь промолвил, осерчав. Все затихди, словно мыши,- Вышли, ростом как один: Шишкин, Мышкин, Залупышкин, Бороздин, Пиздин, Гвоздин. Ежли к слову, те солдаты Были бравые ребята. В битвах дрались, аки пели. Сверх того, они умели: Шишкин - тросы хуем рвать. Мышкин - груши оббивать, Залупышкин мог сразмаху Так огромным хуем трахнуть, Что столетний старый дуб На вершок уходит вглубь. Бороздин, любимец люда, Хуем мог четыре пуда Похваляясь, напоказ, Выжать двадцать восемь раз. А Пиздин - гроза молодок - Скромный русский самородок, Вырубал за полчаса Все окрестные леса. Только стон стоял в округе! Правда, после, от натуги, У героя-молодца Опухали два яйца. И Гвоздин под стать соседям: С хуем ходит на медведя, Спину трет соседу в бане, Косит сено на поляне... Хоть чуть-чуть слабы умишком, Но зато сильны другим: Шишкин, Мышкин, Залупышкин, Бороздин, Пиздин, Гвоздин. В общем, там была потеха! Весь народ лежал от смеха! У царицы через рот Прямо с чрева вышел плод. Ну а царь вставал, и падал. - Ну, куда там до парада! Зеленел, бледнел, краснел... В общем, - весь опизденел! Вот такие чудеса. А для тех, кто не устал, Не упал под стол от пьяни, Мы продолжим сказ про Ваню, И подробно разберем Как он, падла, стал царем. Где стакан? А что в стакане? Не нальешь - наполним сами!
Чуть ни цельную неделю Добирались братья к цели. И под Троицу с утра Попадают в стольный град. На базаре тьма народу! Нет ни выходу, ни входу: Легче выбить стенку лбом, Чем просунуться еблом. Девок щупают втихую: Тот руками, этот - хуем, Песни пьяные поют, Покупают, ищут, пьют! За прилавками купчины Объебают без причины. Кренделя да калачи, Каждый разное кричит, Всяк свои товары хвалит, К ним народ толпою валит, Солнце светит из-за крыш… В общем, сразу хуй проссышь! То ли праздник, - то ли драка, То ли морда, - то ли срака, То ль собака, - то ль песец, То ль зевака, - то ль купец! В конный ряд и не пробиться! За версту народ толпится: Смотрит куча дураков На Ивановых коньков. А Иван купцов почище: - Не замай, - кричит, - ручищей! Коль пришел, - так стой, гляди, Только громко не пизди! В этот миг запели трубы, И народ, толкая грубо Едут конные стрельцы - Удалые молодцы! Хлещут плетью влево - вправо С громким криком: «Прочь, халява! Сдайся грязь, говно плывет! Падай ниц, ебать вас в рот!» А за ними на карете Едет царь - Гаврило третий - Старый ебарь-холостяк, Самый грозный из вояк. Люд от радости заплакал, Сделал морды ниже сраки, - Ажник видно всю страму - Бьют поклон царю свому. Государь пивасик режет, В конный ряд дорогу держит: Мимо лавок, конных пар Выбирать себе товар. А Иван тупою рожей Все никак понять не может: Он ли это, аль не он? Сон ли это, аль не сон? Видит мантию, корону, Жезл из золота, червленый… Видит, дело не уха ; Унести бы потроха! И в сторонку жопой… жопой… А Гаврило: «Гей, холопы! Чей товар, ебать вас в нюх?!» Ваня думает: попух! Как смогу царю соврать я? В этот миг вмешались братья: Пара, батюшка его. Только он чуть-чуть…. Того! ; Вон ты, парень, что за птица! (С дурнем легче сговориться!) Твой товар зело хорош. Покупаю. Продаешь? А конек Ивана учит: ; Заворачивай покруче! ; Пара, батюшка, моя, Только стоит дохуя! По пятьсот рублев за штуку! Деньги сразу, и на руку! Сторговались. Царь по пьяни Сто червонцев выдал Ване, Взял коней, сказал: «Пиздец!» И поехал во дворец. Все Иван простил уродам: Половину денег отдал, Попрощался кое-как И пошел искать кабак. Братья ж деньги получили, В пояса их заточили, И с набитою сумой Возвращалися домой.
Мы с тобой попили славно, Мой читатель православный! Упираясь, как могли, Сотню баб переебли. Признаюсь, что это дело Мне давно остохуело. Может, кто-нибудь из вас Сам продолжит сей рассказ? Про Гаврилу, про Жар-птицу, Про конька, про царь-девицу, Что опять же, вдругорядь Не девица ; просто блядь. Бес в ребро, ; а слово ; в душу! Всем поклон: кто пил, кто слушал. Кто морозным, зимним днем За вином ходил «конем». Ну, нальем еще с вершок И рванем «на посошок»!
|